АНАТОЛИЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ КУРКОВСКИЙ

Когда я выбирал специализацию врачебную, не думал, что буду инфекционистом, рассматривал другие профессии: гематолог, например. Но при кафедре инфекционных заболеваний было Студенческое научное общество, мне там понравилось, я проникся и остался на этой кафедре.

С бездомными я сталкивался еще студентом. Я в церковь давно хожу, а они при ней всегда есть, там они тоже обращались ко мне, а я по возможности помогал, лечил.

Я тут с 1999 г. работаю, уже 15 лет. Мне предложили эту должность, узнав, что я верую в Бога. До этого большая текучка была, никто долго не выдерживал. Они приходят грязные, потерянные, несчастные — я же стараюсь за внешним обликом видеть самого человека, ведь бездомными не случайно становятся. Слово «БОМЖ» – очень грубое, отталкивающее, в монастыре их называют “божие”, потому что они оказались в таких условиях, которые их вразумляют. Немногие из них могут выйти из этого положения самостоятельно, поэтому и нуждаются в помощи со стороны людей, которые здраво оценивают ситуацию и которые реально могут помочь им встать на ноги — и в социальном отношении, и в том, что касается здоровья. Такие люди — бездомные — всегда откликаются на любовь и на доброе отношение. Можно, конечно, натолкнутся и на грубость с их стороны, но это ничего, это очень редко бывает.

Я стараюсь делать не только то, что обязан делать как врач, но и, как говорится, «голодного накорми, раздетого одень, холодного обогрей».

В этом деле я далеко не один. В городе очень много людей и организаций, которые помогают людям. То есть один человек помогает другому — совершенно незнакомому человеку. Вот, например, совсем недавно одна моя знакомая помогла посторонней сильно пьющей женщине с лечением, оформлением документов, устройством в интернат.

Кусок хлеба в руке волонтера, который кормит бездомных.

Нельзя оценивать всех бездомных скопом, думать, что все они априори плохие. Зачастую они бывают самоотверженны, могут поделиться единственной теплой одеждой. Знаете, они стакан чая больше ценят, чем новоприобретенную машину. Совершенно другие ценности в их восприятии преобладают. Но вот алкоголь их сильно давит, конечно. Они пытаются объяснить, что пьют потому, что много проблем навалилось, когда, на самом деле, выпивка — это причина возникших неприятностей. Сознание у них совершенно затуманено. И из-за этого они, как в болоте: чем больше шевельнешься, тем глубже погрузишься. Некоторые осознают вред пьянства, но просто остановиться не могут — в наркологию тогда отправляем, там их прокапывают. Кто-то немного продержится и срывается, а кто-то даже курить бросал, семью создавал, но это, конечно, редкость.

Судя по тем людям, которые откликаются на просьбы помочь с вещами, медикаментами, я не могу сказать, что их стало намного больше, но помощь эта очень существенна. Сейчас же и бездомных больше. Беда в том, что много приезжих из других городов, в том числе из Украины, из того района, где бедствия происходят, становятся бездомными. Также и из Узбекистана, из Таджикистана. Они все не от хорошей жизни к нам едут.

К нам приходят люди совершенно разных национальностей, вне зависимости от этого, в каждом видно человека. Мы всех принимаем.

Мы  — государственное учреждение, и работаем с девяти до шестнадцати, но мы знаем все организации, которые помогают бездомным людям и которые могут дать им ночлег.

Бывает, что приходят люди, которым не помочь, их уже не вылечить. Это болезненный вопрос. Касается он бездомных инвалидов. В зимнее время именно они чаще других замерзают, и другие разные неприятные случаи с ними случаются.

Зачем? Хочу привести вам пример, несколько отвлеченный. Один мальчик во время отлива собирал звезды и относил их в воду, спасал. К нему подошли люди и сказали: «Ну зачем ты это делаешь! Они же всё равно погибнут». А он взял звезду, кинул ее в воду и ответил: «А ей не всё равно!».

Может быть, это и капля в море — то что мы все пытаемся сделать, но тем не менее помощь инвалидам все-таки осуществляется у нас в городе. Общественная благотворительная организация «Покровская община» это делает, «Община Матери Терезы», «Ночлежка»… Там люди могут получить ночлег, им помогают с оформлением документов, прохождением медицинского обследования.

Мы склонны идеализировать Запад, но у них тоже много бездомных, потерявших социальный статус людей. Я думаю, что это такая мировая тенденция.

Средняя жизнь человека на улице — семь лет. На это влияют и заболевания, и несчастные случаи. Есть еще возмутительные истории, например, такая, когда бездомному, женщина, вышедшая из квартиры, расположенной в том подъезде, где он ночевал, стала лить кипятком из чайника на лицо.

Неизвестный бездомный.

Жестоких людей немного, они думают, что чистят город. А на самом деле это фашизм. Расскажу на примере некоторых моих больных, что зло возвращается обратно. Один наш пациент ранее избивал других бездомных, грабил. Я много раз предупреждал его, разнимал драки. Мне иногда физической силы не хватало, было трудно справиться. Знаете, что случилось с этим больным, который хулиганил? Он как-то сидел у костра пьяный, на нем была фуфайка промасленная, и она вспыхнула. Он загорелся, и его подбородок прирос к груди. И сейчас он так ходит. Я его спрашиваю: «Понимаешь, почему так происходит?» Он говорит: «Да». Кстати, он изменился. Иногда через страдания человек меняется.

У меня есть жена. Детей нет. Я полностью себя посвятил этому служению и не жалею об этом.

Равнодушие губит. По внешнему виду можно оценить состояние человека. Если он пьян в теплое время года, его можно оставить, если зима — нужно оказать помощь. Надо знать, что при обморожении нельзя погружать человека в теплую воду: она должна быть холодной, можно только постепенно прибавлять градус. Можно принять алкоголь.

У меня был печальный случай: мужчина шел из одной деревни в другую, 12 км, мороз был около 20 градусов. Мимо ехал грузовик, водитель предложил мужчину подвезти, но так как кабина была полная, то только в кузове. Пока мужчина ехал, отморозил себе пальцы ног: развилась гангрена, пришлось делать ампутацию. Если бы он шел дальше, этого бы с ним не произошло.

Человеку многое нужно: не только жилье, не только питание, но и общение, наличие определенной цели. У многих людей нет смысла в жизни, они существуют витально — поел, поспал, выпил, и на этом список можно закончить. К счастью, некоторые приходят к вере. Ксения Блаженная тоже бездомной была. Я многим говорю: “Вы бы уже святыми были, если бы не пили алкоголь». Знаю одного подопечного с признаками олигофрении, но голос у него великолепный, некоторое время даже в церкви пел. Каждый человек может себя как-то проявить.

Среди бездомных большой процент людей с психическими отклонениями, а состояние энцефалопатии — снижение интеллекта на фоне условий жизни, алкоголизации, употребления наркотиков — есть практически у всех.

К сожалению, бывают у нас и случаи самоубийств. Был больной, которого мы хотели положить в наркологию, но не успели — он повесился.

Если у человека наблюдается острый психоз, мы госпитализируем его. В психиатрии не отказывают, и со стороны пациентов недовольство этим фактом является редким случаем. Вообще бездомные, например, в зимнее время, готовы в любую больницу лечь.

Немаловажным фактором является наличие желания исправиться, адекватность.

Очень нелегко приходится людям, потерявшим жилплощадь, свой статус социальный. Сейчас многие подъезды закрываются — сложно туда попасть на ночлег. Хотя встречаются оригиналы, знаю одного такого. У него есть электронный ключ, который подходит ко многим кодовым замкам.

Каждый старается приспособиться к сложившимся условиям жизни, которые очень сложно изменить в силу новоприобретенных привычек.

Был один случай, который мне запомнился. У меня есть знакомый, мужчина, имя у него Иван Васильевич, большой отрезок времени из своих пятидесяти пяти лет он провел в тюрьме. Когда освободился в очередной раз, собрался ехать в Мурманск. Я ему продукты предлагал, но он отказался. Спрашиваю: «Ты по-прежнему воруешь?» Он отвечает: «Ну а как еще?» А потом спросил: «Что вы мне посоветуете?»  А я: «Иван Васильевич, меняйте профессию!» В ответ он сказал, что я запросил у него невозможного, что он живет этим. Если вы его встретите на улице, ни за что не догадаетесь, что это вор — у него такое приятное лицо, располагает к себе, разговорчивый.  Спрашиваю у него: «Как, не жалко тебе тех людей, у которых воруешь?» На что он отвечает: «Я же не последнее у них взял». Совесть у него спокойна. Очевидно, что последнее он не заберет. При всем при этом он не прочь помочь другим — у кого-то есть, взять, а часть бедным отдать.

Вижу, что многие из них пытаются обзавестись семьей или друзьями, нуждаются в близких людях. Из подопечных было у меня два человека с фамилией Дорофеев. Подружились, ходят теперь как два брата. В компаниях, конечно, легче жить. 

У всех разные истории. Один оказался на улице после того, как его брат избил и выгнал из дома. Боится он теперь возвращаться и живет при храме. Другого мама в детдом отдала. На данный момент ему шестьдесят лет — ничего не осталось в жизни, хоть и было три семьи. Все потерял: дочка пила, сын погиб. А мать нашла его, потребовала, чтобы он ухаживал за ней. По-хорошему не получилось у них договориться, так она в суд на сына подала, но проиграла в итоге дело. Вообще считаю, что, если бы он стал ухаживать за своей больной матерью, простил бы её, то был бы сейчас с жильем и все было бы по-другому. Да, вот такая сильная детская обида. А обиды из-за чего сильные происходят? Из-за того, что мы сами себя считаем слишком хорошими. Но, в общем, человек он отзывчивый, трудолюбивый.

Обычно люди черпают силы в семье, ну а я в церкви. Когда ты следуешь заповедям, понимаешь, что самое высшее — это Любовь (а Любовь, она долго терпит, не помнит зла), появляется терпение.

Мы своим подопечным не можем предложить, например, дорогую еду, наши ресурсы исчерпаемы, и мы должны их правильно распределить.  Наша цель состоит в том, чтобы люди не были голодны. Так вот одна больная, увидев эту пищу, пришла ко мне и стала проявлять агрессию по поводу того, что ей предложили. А у меня есть метод такой при конфликтных ситуациях: я вспоминаю о том, что человек этот был когда-то маленьким, а дети ведь все хорошие. Вот и думаю о таком человеке, как о капризном ребенке. Покапризничает и поймет. И в самом деле, через какое-то время эта женщина подошла и извинилась.

К нам всегда можно прийти и принести вещи или еду.

Нас пятеро: я, хирург, еще врач и две медсестры. Главное в нашей работе — научиться не осуждать приходящих людей, помолиться за них, пожалеть. Среди наших подопечных намного больше истинно верующих, чем среди тех, кто живет в достатке.

Бывают ситуации, когда человека некуда направить после приема. Он вот только отошел от опьянения, слаб, в преклонном возрасте, но заболеваний у него нет никаких серьезных: в больницу его не примут, наркология переполнена, ночлежки тоже полны. Спросишь у Господа, что делать, и скоро приходит мысль дельная. Нахожу место, отправляю. Или как с вещами бывает: вроде бы нет подходящих для человека, а потом неожиданно находятся.

Ужин на стоянке “Ночного автобуса”.

Когда человек в остром состоянии приходит, я про себя молитву Архангелу Михаилу читаю. И, слава Богу, в здравпункте пока смертей не было, конечно, это не моя заслуга, но все же. Был приезжий с инфарктом миокарда — откачали. Духовная помощь — это очень важно.

Мы все боимся смерти потому, что не готовы, страшимся неизвестности, не знаем, как объясняет смерть церковь. По церковному толкованию — это светлое событие. Апостол Павел говорит: «И смерть приобретение, и жизнь приобретение». Но это у святых, а мы кто какие? Конечно, мы боимся смерти. Раньше люди и гроб заранее покупали, и приготовлено все было. В том числе и душа. Они все осознавали и понимали. Это ключевое событие, итог жизни. Например, бездомные: они все понимают, но мало задумываются. Им нравиться это приглушенное алкоголем состояние, когда получается заглушить душу, внутренний диалог. Такие люди боятся оставаться один на один с собой, со своими мыслями.

Прежде всего нужно иметь ясность сознания.

Расскажу Вам один случай. Был у меня знакомый, Валерий Чичиков, сидел 25 лет, сын генерала. Умер уже. В советское время он ограбил большой склад, и ему грозил расстрел, но он попал на особый режим по ходатайству психиатра, у которого проходил экспертизу психиатрическую. У заключенных на особом режиме пытаются сломить стойкость, волю. Так к нему там подослали двоих бандитов с ножом, чтобы они его изнасиловали. А он этим ножом их двоих и убил. Ему еще добавили срок. Когда он был в тюрьме, его вызвал замполит и приказал снять крест. Валерий отказался, сказал, что у нас свобода вероисповедания по конституции. В итоге он оказался в карцере, а там давали рыбу с толченым стеклом : будешь есть — погибнешь. Он не ел. Очень волевой был человек. В итоге выдержал, крестик так и носил на шее.  Всегда внутренне благоговейно относился к Богу.

Сам я был атеистом. А крестился в 25 лет. Отец мой военным был. Когда я родился, ему было 65. В советское время, вы сами знаете, как к религии относились. Я осознал, что есть иной мир, когда ушла мама. Она умирала от инфаркта в реанимации, а я стоял за дверью и вдруг почувствовал, не знаю, как это описать даже, что кто-то попросил меня отпустить её. Я отпустил мысленно, и как только я это сделал, вышел врач и сказал, что мамы больше нет.  Я похоронил её осенью рядом с папой, хотя маминым желанием было лежать рядом с бабушкой. (Папа до женитьбы на маме был вдовцом, и его после смерти положили к его первой жене). Уже осенью мама начала мне сниться и говорить, что ей плохо там, попросила меня позвонить родственникам первой жены отца. Когда я с ними связался, они меня очень ругали за то, что я выбрал другое место для захоронения. Но я продал некоторые вещи и перезахоронил маму.

Вера – это такое состояние, когда ты уверен в невидимом, как в видимом. Нельзя насильно заставить человека верить. Есть множество разных сект и обманов. Но человек не будет обманываться, если будет искать правду и истину.

Быть верующим — это как быть рыбой, которая плывет против течения. Мы должны внутренне бороться с собой, воля должна быть направлена на благое. Родители хотят научить детей хорошему. Так и Бог — наш отец, он нам дал заповеди, которым нужно следовать. Понятно, что мы срываемся, но нужно помнить о своей совести. Давать ей право работать. После исповеди летишь, как на крыльях. Есть вещи, которые человек хочет скрыть, но открытие язв своей души вызовет их исцеление. Через исповедь и покаяние обретаются радость и спокойствие. 

(Беседовала Настя Рябцева, фотографии из архива «Ночлежки»)