Слава

«Пока в детском доме жил, несколько раз в психиатрической больнице побывал. Хотел покончить жизнь самоубийством. Задушить себя шнурком пытался. Это в 14 лет было, я уже четыре года в детском доме жил, но никак не мог пережить, что мама умерла. И до сих пор не отпустило — бывает, замкнет, и все»

Рассказ сотрудника об истории подопечного

Слава

В приюте Ночлежки несколько месяцев жил Слава, выпускник детского дома, лишившийся квартиры в результате мошенничества. За это время мы восстановили документы, Слава устроился на работу в крупную компанию, а также мы стали сотрудничать с фондом «Рауль», помогающим выпускникам детских домов. Мы договорились с социальной гостиницей для несовершеннолетних о переезде Славы к ним, несмотря преодоление возрастного ценза (целевая аудитория социальной гостиницы — подростки до 18 лет, а Славе — 24), где он может находится в кругу своих свертников.

История подопечного

Я не должен был родиться, умирал. Мне чужую кровь перелили и спасли.

Мы втроем жили, с мамой и бабушкой. Отец к нам один раз приходил, маме шоколадку принес, на меня посмотрел, и все.

Мама работала художником-оформителем в военном училище, огромные такие плакаты рисовала. Меня с утра на работу брала — я еще маленький был — и до позднего вечера. Уставала очень. Может, из-за этого она пила, она же творческий человек.

002_No4leshka_Slava_14_Alexey-Loshchilov-1280x853.jpg

Мама умерла, когда мне было 10 лет, Царствие ей Небесное. Папа жив, но у него своя жизнь. Бабушку в 14 лет потерял, инсульт. Меня органы опеки забрали.

Пока в детском доме жил, несколько раз в психиатрической больнице побывал. Один раз на обследование послали, второй раз из-за депрессии. Хотел покончить жизнь самоубийством. Задушить себя шнурком пытался. Это в 14 лет было, я уже четыре года в детском доме жил, но никак не мог пережить, что мама умерла. И до сих пор не отпустило — бывает, замкнет, и все.

Обещали, что я там месяц буду, а я там четыре месяца провел. Уколы не делали, конечно. Уколы там только неадекватным делают, просто таблетки давали.

Когда выпустился из детдома, в 2013-м, сразу поехал и маме поребрик заказал, деньги с книжки снял, 30 тысяч. Переживал, что могила может под землю уйти. Когда за ними никто не ухаживает, могилы под землю уходят, я сам видел. Они там вместе похоронены. Бабушка в гробу, а мама кремирована. Не было денег на похороны, ее кремировали и похоронили за счет училища.

У меня бабушкина квартира была, двухкомнатная, на Ветеранов. В 2013-м хотел комнату сдавать, деньги нужны были. Пустил друга к себе пожить — одногруппник мой, вместе в детдоме были. Телевизор ему купил, велосипед. Он посоветовал мне съемщика, хороший, говорит, будет снимать у тебя комнату. А они, наверное, давно уже мою квартиру присмотрели.

Юнин Роман Александрович и Паршук Василий Васильевич, вот эти мужики, они называют себя маклерами. Черные риэлторы. Они меня били несколько раз, угрожали убить, один раз поймали на машине вдвоем, когда я в магазин шел, стали требовать ключи от квартиры.

Потом отвезли под Гатчину. Там такой поселок, Мариенбург, цыгане живут, молдаване, ужасно там, опасно очень. Туда всех отвозят, у кого квартиры забирают. В соцслужбе, когда посмотрели мой паспорт и регистрацию, сказали: «Хорошо, что ты остался жив, что тебя не убили». Они уже знают, что в этот дом всех временно прописывают, а потом закапывают, или просто люди пропадают.

004_No4leshka_Slava_17_Alexey-Loshchilov-1280x853.jpg

Оттуда меня увезли в Великий Новгород, сказали, поживешь там, пока все поутихнет. Они боялись, что туда прокуратора или милиция приедут, в Мариенбург. Меня милиция нашла, привезли в социальную службу. Там хороший такой мужчина, Виталий Николаевич, мне говорит: «Не переживай, все у тебя получится, я вижу, ты парень умный, грамотный, все наладится». Купил мне билет на автобус, и я доехал до Питера.

Сначала две ночи спал в палатке. И понял — я бездомный, у меня ничего не осталось.

Потом вспомнил про «Ночлежку».

Я же сюда приезжал уже с «Православной Детской миссией» шесть лет назад, наш детский дом приезжал и я. Чай раздавал в той комнате, где сейчас как раз и оказался.

Тетя и все родственники отвернулись от меня, как узнали, что я здесь. «У нас свои дела», — мамина сестра сказала. Она ко мне в детский дом приезжала, но очень редко. А сейчас сказала: «У меня свой взрослый сын».

Мне хорошо, конечно, дома, я парень домашний. Но вообще в детском доме было лучше, чем здесь. Конечно, лучше. Там воспитатели, там меня понимали, там люди в таком же подростковом возрасте были, как и я. Такие же, как и я. А здесь люди намного старше меня, на 20 лет, на 10, и мне очень сложно.

Мне в «Ночлежке» подсказали в «Рауль» обратиться. Это благотворительный фонд на Балтийской, они помогают выпускникам детских домов и людям с ограниченными возможностями. И вот соцработник из «Ночлежки» договорился, я к ним поехал, они мне помогли на работу устроиться.

Это третья моя работа, у меня в трудовой книжке уже есть стаж. Буду убирать территорию с восьми до пяти часов вечера. Обстановка нормальная, люди понимающие. Так же, как в трамвайном парке, когда я в депо работал. Тоже шкафчики есть, даже сауна есть, душ, можно помыться. Тут не тяжело, что там, лопатой убраться да веником подмести. Физический труд я люблю.

Летом подрабатывал подсобным рабочим, мешки таскал по 25 килограмм с кирпичами с пятого этажа или с четвертого вниз в общежитии. Уставал, конечно. Три месяца почти работал. Мне не заплатили. Я думал, что этот человек мне заплатит деньги. Его тоже посоветовал человек, как и с квартирой, и тоже меня кинули. Вообще, теперь я своих знакомых, особенно из детского дома, уже стараюсь остерегаться, никого не слушаю. Опять куда-нибудь попаду, уже не выживу.

Когда я что-то делаю, угощаю кого-то или убираюсь, чтобы чисто было, мне хорошо. Недавно ездил на Ночном автобусе, я с ноября езжу, развозил еду, бездомным помогал, и мне было хорошо.

А счастливым я пока еще себя не чувствовал.

Я в метро когда спускаюсь, на меня все смотрят. Женский пол. Нравлюсь, наверное. Я себя чувствую симпатичным, не красивым, нет, но симпатичным.

Никогда никому не говорил, в себе это все держал. Раньше думал: «Зачем мне эти женщины? Я и без них проживу». А потом мне воспитательница сказала: «Ты, Славка, красивый, умный парень. Все равно ты никуда не денешься, не проживешь один». Я жду ту женщину, которая меня бы поняла. Поняла мои страдания, мою доброту.

Был влюблен в одну девушку, когда учился в училище. Высокая, красивая брюнетка. А по характеру — жесткая. Как моя мама, с характером. Мне все говорят, что мне нужна женщина с характером. Чтобы она за мной следила. Я согласен, я иногда ленюсь. Так-то я все делаю, но иногда ленюсь. Один друг мне сказал, что мне нужна татарка. Что татарки, они такие. С характером.

Лучшего друга пока нет. Есть товарищ, Яша, одноклассник есть, Саша, но пока нет лучшего друга, которому я бы доверился, который меня бы не подставил. Я сейчас даже не знаю, как доверять в жизни. Никому нельзя доверять, только себе.

С сентября пойду учиться, как 24 исполнится. Мне говорят программистом идти. Тут есть такой пожилой мужчина, советует мне на программиста идти. А мне самому вообще все интересно. Поучиться, в школу диджеев пойти. Потом занятия сальсой еще, это же так красиво, хочу все поехать, посмотреть. На медика еще хочу или на повара.

Я очень боюсь смерти. Самое хорошее — умереть счастливым. Когда, например, ты за рулем со свадьбы едешь, ты же счастливый, и вот. Или просто вместе с ней уйти, когда ты не один. Вот тогда, может быть, не страшно. Когда вместе. А если одному умирать, то вообще страшно. В 23 года никто помирать не хочет.

  • АвторАнастасия Дмитриева для ТД
  • ФотоАлексей Лощилов для для ТД

Сбор в помощь приюту

  • 7 месяцев средний срок сопровождения подопечных
  • 174 666 рублей средние расходы на то, чтобы вернуть одного человека к обычной жизни
Помочь приюту

Другие истории бывших подопечных приюта