Роман

«Я начал болеть. Онемела левая часть тела. Ну и меня фактически бросила жена. Она аккуратненько ушла сама...ну а мама её меня уже и выставила»

Рассказ сотрудника об истории подопечного

Почти всю жизнь Роман прожил в Петербурге. В 2017 году он пережил инсульт, который повлек за собой большие проблемы со здоровьем. После этого от него ушла жена, и Роман остался один, без жилья. Какое-то время он проживал у знакомых, а после того как "всем надоел" в 2018 г. обратился в Ночлежку. В настоящее время он занимается восстановлением здоровья, и оформлением инвалидности. Параллельно осваивает профессии связанные с программированием, созданием сайтов, SMM и др. Во время проживания в приюте обучал некоторых наших клиентов компьютерной грамотности.

История подопечного

— Роман, вы родились здесь, в Питере?

— Я родился в Перми, но переехал сюда в 1972 году, мне было шесть лет. Так что я, конечно, питерский.

— Большая семья была у вас в Перми?

— Нет, только отец и мать, они оба оттуда. Отцу предложили место на Ижорском сварочном заводе, и мы переехали в Ленинград. Отец поздно закончил учиться, но как-то хорошо защитился. Ему сразу дали место начальника лаборатории сварочных материалов. Потом через год он стал начальником центральной сварочной лаборатории, дела пошли в гору, пока в их лаборатории не сварили ядерный реактор, который чуть ли не взорвался, — в общем, карьера у всех рухнула.
А мать все мое детство сидела со мной. Потом в Питере она работала официанткой на Невском, в пельменной…

— Родители живы?

— Да, живы. Но я с ними уже давно не вижусь. Отец — не знаю где, мы как-то потерялись. А мать живет в Подмосковье с моим сыном.

— Про пермское детство что-нибудь помните?

— Немного. Помню, зимой я себе строил в огромных сугробах штабики. Там много снега, наметает до трех метров — в Питере такого не бывает. В доме пионеров постоянно ошивался. Радиокружок там был. Я паял детекторные приемники. Ферритовые катушки, колебательный контур, вот это вот все…

— А Питер вам как? Понравился?

— Да, очень! Я тут пошел в школу, хорошо учился. Всего две четверки у меня — по химии и по биологии, остальные пятерки. Потому что химию и биологию одна учительница преподавала. И у меня с ней как-то не сошлось…
Pravila_Bezdomni_Rusfond-13.jpg

— Слушайте, а что собой Питер тогда представлял, в годы вашей юности? Он вроде тогда был не шибко живым городом?

— Наоборот, очень даже! Культурная столица — как была, так и есть. Даже еще более культурная тогда. “Сайгон” был. Ленинградский рок-клуб.Я музыкой занимался. Закончил музыкальную школу, потом играл в клубе на бас-гитаре. Я — бывший басист. Была у нас своя группа, называлась “Мультфильмы”. Не те, которые потом появились. Другие, еще те.

— Куда пошли после школы?

— Я пошел по отцовским стопам. Должен был стать инженером-технологом сварочного машиностроения. Но не стал. Уехал в Польшу за две недели до сессии. У меня там была любовь, я решил там остаться.

— Как вас занесло именно в Польшу?

— У меня было много знакомых поляков, я в те годы занимался “челночеством”. Сначала тут, в Ленинграде, нет-нет да фарцовкой занимался. У меня и английский был хороший, так что все нормально шло. Сначала валюта. Потом икра. Часы. Матрешки. Всякий “палех”. Самозанятость, говоря современным языком. Ну а потом — Польша. Возил “вареные штаны”, когда они только появились. Потом косметику. Газовые баллоны… Ездил в Варшаву, Тарнобжег, Легьоново… Много городов.

— Говорите по-польски?

— Да, научился. Там же торговля, рынки, я занимался перепродажей. Даже с русскими говорил по-польски: так было выгоднее. С людьми разговаривал — думали, что я поляк.

— Сколько прожили в Польше?

— Полгода. У меня была любовь — Малгожата, ласково Гося. Жили у нее в Варшаве. Папа у нее был тогда весьма влиятельный человек — директор ликеро-водочного завода. Я просто идиот, конечно, что там не остался. Но просто я вдруг почувствовал себя одиноко. Юношеский максимализм. Никому ничего не сказал, сел в машину и уехал домой. Накануне своего дня рождения, 2 декабря, я сел в свою “шестерку” цвета “Валентина” — васильковую — и на летней резине 30 часов ехал домой по скользкой дороге. Что я так? Не знаю, реально в один день почувствовал ностальгию. Показалось, меня здесь никто не понимает, никому я здесь не нужен… Прочувствовал, в общем, всю эту “черноту эмиграции”…+

— Уехали, никого не предупредили?

— Никого. За час собрался — и поехал.

— Она вам потом писала, звонила?

— Звонила каждый день. Плакала в трубку. А я слушал и тоже плакал. Мне нечего было сказать. Да и ей тоже. Что тут говорить? Трогательная такая история, да? Романтическая.

— Да уж. Потом не встречались больше?

— Нет, никогда. Я уже здесь, в Питере, женился на женщине по имени Ольга. Она была старше меня на восемь лет, с ребенком. Мы с ней восемь лет прожили в гражданском браке, потом расписались, а потом развелись.

— Как было дело, как познакомились?

— В трамвае. Сидели рядом, я читал Набокова, “Приглашение на казнь”. Ну и ей показалось, что это странно: Набоков, трамвай… Разговорились. У нее дочь, три годика. Потом стали встречаться, потом она ушла от мужа. Интересно, в общем, было… Ну а потом у нас родился сын Максим, ему сейчас 32 года, он живет с моей мамой. Я потерял с ним контакты. Да и не ищу особо. У меня сейчас не то время, чтобы объявляться. Помощи просить стыдно. И потом — я уверен, что и сам справлюсь.

— А как вообще все это произошло с вашей бездомностью?

— Я еще в девяностые годы оставил жене с ребенком квартиру и ушел в другую семью. Жил не тужил, горя не знал. Потом развелся, на другой женился…

— Уже на третьей?

— Да. Потом я жил с гражданской женой — и жили мы буквально до позапрошлого года, до 2017-го. А потом у меня случился инсульт.

— Как это произошло?

— В загсе. Причем я там даже не по своим делам был — с приятелем. Ему надо было свидетельство о разводе забрать какое-то давнишнее, зачем-то оно ему понадобилось… Он говорит: “Посиди, я сейчас тут управлюсь, и пойдем”. Я сел на лавочку. И чувствую: мне нехорошо. Нехорошо и как-то странно. Сдавило грудь, почувствовал, что просто умираю. В глазах потемнело. Ну, видимо, я потерял сознание — может, на секунду. Прихожу в себя, а надо мной уже люди, обмахивают… Кто-то скорую вызывает. Я говорю: “Да все нормально!” — пришел в себя. В итоге приехала скорая, я говорю: “Не надо, не поеду никуда!” А потом, буквально через несколько дней, у меня стали неметь рука и нога. Забыл, как ими управлять, — такое ощущение. В итоге сам вызывал скорую, просто с улицы: почувствовал, что так дальше продолжаться не может. Увезли меня в “Мариинку”, продиагностировали, сказали “общее нарушение мозгового кровообращения”. Выяснилось, что оторвался тромб в ноге: один кусок попал в мозг, а второй — в левое легкое. То есть у меня тромбоэмболия легкого и с головой непонятно что… Начал я поправляться. Сильно набрал лишний вес. Видимо, общие нарушения какие-то. И тогда гражданская жена… не то чтобы выгнала меня. Просто ушла из дома. Неделю ее не было. И мама ее говорит: “Ну что, собирайся и уходи”.

— И вы ушли?

— Да. Где-то год по друзьям скитался. У соседей по дому жил. Побухивать начал… А потом понял, что все: так продолжаться больше не может. И просто загуглил ближайшую ночлежку — оказалось, она у нас в Питере всего одна. Созвонился с ними и на такси приехал сюда.

— Сюда, в “Ночлежку”?

— Да. Поговорил тут с соцработником. Он говорит: “У нас мест нету, тут всего 52 человека, а бездомных две тысячи! Попасть нереально”. Потом говорит: “Знаешь, тебе везет, тут вроде как должно место завтра освободиться. Я позвоню”. И действительно, звонит на следующий день и говорит: “Проходи санобработку и приезжай”. Здесь обязательное условие — флюорография и санобработка. Чтобы не было туберкулеза и вшей. Я пошел, помылся, а вместо флюорографии у меня была выписка из больницы. Все это им отдал и заселился. Так и живу с октября месяца. Можно сказать, я на улице так и не скитался.

Pravila_Bezdomni_Rusfond-2.jpg
— Что это за опыт — оказаться без крова?

— Трудно сказать. Самое страшное, наверное, даже не на улице оказаться, а что нет уверенности в завтрашнем дне. Ты не знаешь, что тебя ждет. У жизни странное чувство юмора, она абсолютно непредсказуема. С другой стороны, к этому чувству юмора надо быть всегда готовым. Надо исходить из того, что трудные обстоятельства — это шанс привести в порядок себя и свои дела. В “Ночлежке” у меня, по крайней мере, появилась возможность передохнуть и поставить на место мозги. К тому же я наконец начал оформлять инвалидность, а то все было недосуг.

— Не работаете?

— Я плохо пока хожу, быстро задыхаюсь. Поэтому работаю удаленно. То одно, то другое. Например, занимаюсь рекламой в “Яндексе”, продвигаю там несколько строительных бригад. Какую-то копейку это приносит.

— А что здесь за место? Кто с вами тут в “Ночлежке”?

— Люди разные. Очень много людей, у которых просто проблемы с документами. Со мной в комнате живет человек — у него тоже инсульт был, и он просто забыл, кто он, как его зовут. Разговаривал даже с трудом. А тут вдруг начал вспоминать, что он, оказывается, в прошлой жизни был поваром. Что умеет хорошо готовить и так далее…

— Вы тут с людьми нашли общий язык? У вас есть друзья?

— Ну да, я вообще человек коммуникабельный, мне интересно с людьми. Тут у нас есть, например, оперный певец, причем серьезный, не рядовой. Тоже из Перми, работал там в оперном театре. На самом деле очень прилично поет, мог бы этим зарабатывать. Но сейчас переучивается на повара. Потом еще у нас живет один видеорежиссер, приличный, говорит, что занимался 3D-моделированием… Вообще тут многие про себя чешут неизвестно что, но этот явно знает, о чем говорит.

— А что вообще надо знать про такие места? Как бы считается, что это своего рода дно жизни. Что здесь самое главное?

— Самое главное — понять, что это не место для жизни. Это место, где ты можешь на время забыть о главном — о бытовых проблемах. И заняться, наконец, другими вопросами. Если ты просто будешь сидеть здесь и ничем не заниматься, тебя держать тут никто не будет. Обычно средний срок проживания — полгода.

— Если бы вы были, как сейчас говорят, “коуч” для людей, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, чему бы вы учили?

— Во-первых, не попадать в такие ситуации. Во-вторых, ничего не бояться. Надо просто наметить цель и двигаться к ней, что-то делать. Если ты чего-то не знаешь, есть юристы — они за тебя подумают. Есть, в конце концов, Google. А в смысле работы… У нас тут бесплатный вайфай с хорошей скоростью… Компьютеры. Занимайтесь! Копирайтингом. Транскрибацией. Все это приносит копейки. Я, например, начал небольшой бизнес: заказываю на “Али-экспрессе” товары народного потребления и выставляю их на “Авито”. Беспроводные мышки, гарнитуры блютус… Почему-то люди очень хорошо берут детские соски с термометром.

— Давайте тогда поговорим о ценностях. Вот вы вроде как всю жизнь зарабатываете. Машина у вас была васильковая. Что скажете про деньги? Что это такое, с вашей точки зрения?

— Я, наверное, ничего нового не скажу. Деньги нужны только для того, чтобы о них не думать. Чтобы просто знать, что они есть. Без денег сейчас сложно. Как минимум нужно на питание. Хотя можно, конечно, прокормиться во всяких пунктах питания и обогрева… Но все равно деньги дают надежду на будущее. Это как бы эквивалент уверенности. Эквивалент надежды.

— Вы как-то легко о них рассуждаете. Деньги вам доставались легко?

— Наверное, да. А много ли надо? Перед инсультом я три года работал в такси. Меня все устраивало. Были постоянные заказчики. При этом я никогда не был азартным, не играл в азартные игры.

— То есть вам хватало?

— Да, я и не копил никогда. Я не умею деньги копить. Меня, кстати, мама за это всегда ругала.

— А она умела копить?

— Нет, и она не умела.

— Стало быть, вы знаете о каких-то более важных вещах, нежели деньги?

— Конечно. Ценностей много. Духовные, например. То, что для души. Успокоение какое-то. Вот почему люди читают перед сном книжки?

— Чтобы заснуть?

— Да, но еще, наверное, какая-то внутренняя духовная потребность у них в этом есть, которую деньгами не удовлетворить. Жить ради денег — не знаю, это странно…

— Но вы же пробовали жить ради денег. Фарцевали, возили из Польши баллоны…

— Ну, мне сам процесс нравился. Немного экстремальных ощущений.

— И какие ощущения сейчас?

— Я счастлив. Я оптимист. Я не умею ругаться, я лажу с людьми. Не понимаю, что такое “дурной характер”. У меня вообще такое ощущение, что люди сами делают себе дурной характер. А я радуюсь жизни во всех ее проявлениях.

— Не считаете себя одиноким, оставленным?

— Нет, конечно.

— Но вот у вас были женщины, семьи, дети, а сейчас они уже ушли с вашей орбиты. Не обидно?

— А я не живу прошлым. Будут еще другие.

— А дети, взрослый сын, вы с ним потеряли контакты…

— Да найду я эти контакты! Восстановлю. Сейчас только оклемаюсь, приду в себя немного после этой неприятности. Я уже знаю, что буду делать и как.

— Что же?

— Мне сейчас нужно закончить историю с инвалидностью. Официально получить статус бездомного. И тогда я уже по юридической линии буду выправлять себе жилье. Приятель у меня по этой же схеме уже получил комнату на Петроградской стороне. А теперь ждет субсидию на покупку жилья. Посмотрим.Буду решать проблемы по мере их поступления. Чего там загадывать.

— Если мерить всю вашу жизнь не в годах и днях, а как бы мирами — вот мир детства, мир международной, так сказать, торговли, мир скитаний, — в каком количестве миров навскидку вам довелось побывать?

—Сложный вопрос. Я, наверное, все-таки жил одной жизнью. В одном мире. В нем бывало лучше, бывало хуже. Но и хорошо. Жизнь моя не была монотонной. И не была вечной. Когда я был маленьким, я считал, что буду жить вечно, что смерть никогда не наступит. А сейчас я знаю, что это не так, и не верю в жизнь после смерти. Думаю, в какой-то момент все для меня просто закончится — и все. Все мои мысли, все рассуждения просто исчезнут, “заморозятся”. Но я даже осознать этого не смогу, поскольку меня уже не будет. Так что, пока мы живы, никогда нельзя переставать думать, рассуждать. Надо каждый день удивляться. И радоваться жизни. Другой радости у нас нет и не будет.
  • АвторАлексей Яблоков, Сергей Мостовщиков для Кровь 5
  • ФотоЛощилов А. для Кровь 5

Сбор в помощь приюту

  • 7 месяцев средний срок сопровождения подопечных
  • 174 666 рублей средние расходы на то, чтобы вернуть одного человека к обычной жизни
Помочь приюту

Другие истории бывших подопечных приюта